Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
— Я так и думал, — сказал Андрей, — Клара. Или нет. Мамочка, успокой Ирину и скажи, что Соня гораздо безобиднее меня. Очень хорошая девушка. И друг.
— О, — подняла брови Клара, — ну что, сынули, доедайте свой суп, второе и двигайте в вашу берлогу, чтобы по темноте не идти.
— Как прикажете, повелитель, — хором ответили на это Антон и Андрей.
Клара предпочла ретироваться.
— Мы ее добили, — сказал Антон.
— Зря я тебе подыгрываю, — ответил Андрей.
— Подыгрываешь? А кто затеял игру в мамочка/сынуля?
— Но она же ее поддержала! — аргументировал Андрей.
— И то правда.
Они вернулись к трапезе, не подозревая, что на другом конце города творилась настоящая Хиросима.
Счастливая Соня выскочила из машины, чмокнула Женю в щеку и сказала улыбаясь:
— Мы же завтра увидимся?!
— Само собой, — сказал Женя, смотря на нее влюбленными глазами и наслаждаясь ее красотой, — куда бы ты хотела?
— Я хочу купить домой несколько растений. Съездим в Междуречье в теплицу?
— Мне нравится твоя идея. И знаешь, купим еще парочку редкостей ко мне домой. Ты подаришь их моей бабушке и я тебя с ними познакомлю. Договорились?
— Ага, — ответила Соня, — ну я побежала?
— Погоди.
— Что еще?
— Я люблю тебя, милая моя.
— И я тебя очень–очень–очень люблю, — Соня чмокнула его снова и пошла ровным шагом к дому. Женя как обычно дождался, что его любимая войдет в дом и уехал домой.
Соня прошла в гостиную. Виктор и Катя сидели и ждали ее:
— Ну как погуляли? — холодно спросила Катя.
— Чудесно, — воодушевленно ответила счастливая Соня, — это было как во сне.
— Что ж, — произнес Виктор тоном, не предвещающим ничего хорошего, — сны когда–нибудь кончаются. Даже самые прекрасные.
— Не поняла, — уставилась на отца Соня. Она пыталась догадаться — что на сей раз случилось с родителями и какая шлея им под хвост на сей раз попала. Но ответ не лежал на поверхности, что происходило зачастую. Значит что–то серьезное и неприятное.
— Все очень просто, — сказала Катя, — с сегодняшнего дня ты больше не увидишь Евгения Романовича Гордеева. Я запрещаю тебе видеться с ним. Слышишь, Соня?
Да. Но при это все разумеется кончилось хорошо.
8. Я БУДУ ОБОРОНЯТЬ ТЕБЯ ОТ ВСЕГО
Я потерял тебя в Латвии, обошел весь город, но тебя нет
Осмотрел всех от иностранцев до обычных прохожих и посетителей кафе
И я все равно найду тебя
Я буду оборонять тебя от всего
Несмотря ни на что
И любая тьма, что попытается тебя покорить
Будет разбита о мою силу.
Current music — Ultra bra‑Mina suojelen sinua kaikelta
Дорогой Сьелито!
Я не совсем понимаю, чего ты добиваешься своими действиями? Когда человек хочет доказать, что он кого–то не любит, он не совершает те ошибки, которые допускаешь ты. Не думаешь? Так что устройся поудобнее и почитай лучше мое очередное письмо. Вот сижу я тут и о тебе думаю. О тебе тоскую. Твое тело вспоминаю, твои поцелуи и слова любви. Не смогу я никогда их забыть и поступиться ими. Потому что они для меня — самое драгоценное в этой жизни. Другого уже не будет. Вокруг все только и делают что кричат о том, что все это временное, проходящее, будет еще таких миллион Сьело на этом свете. А я им не верю и не поверю никогда. Хотя я это уже говорил не один раз. Как тебе узнаваемость образов моей истории? Я знаю, что ты никогда не согласишься со схожестью Носовых или Гниды со своими прототипами, а сходство тут просто бешеное. Настолько сильное, что оно заставляет мое сердце биться к ним ненавистью и желать им самых страшных несчастий, какие только возможны в этом мире для таких бесчестных людей, участь которых — одиночество и проклятье. Оно настигнет их и поглотит собой без остатка. А в итоге их будет ждать забвение. А Гнида заслуживает казни через закидывание камнями обезумевшей толпой. Как и все, кто совершал преступление против любви
Люблю тебя, мое Солнышко
Твой А.
12.02.2010(ночь)
Антон и Андрей сидели на полу, окруженные частями от параплана и активно занимались его сборкой, но работа не спелась. Скорее всего по той причине, что оба о чем то усиленно думали и это мешало сосредоточиться на авиамодели. Упакованный Кларой ужин был съеден около часа назад, а железные мисочки валялись огромной башней в раковине. Их следовало помыть.
Первым высказал протест Антон. Он понял, что ничего им не собрать этим вечером — его что–то тревожило. Но Антон не понимал, что это было:
— Давай собирать детали, — сказал он, — не соберем мы сегодня ничего стоящего, не получается.
— Но как же так, — возмутился Андрей, — всего то девять вечера.
— Давай лучше приведем все в норму и последуем совету мамы и ляжем спать раньше — так мы действительно уснем в два и сможем завтра к десяти быть в конторе не в вареном состоянии, в котором пребываем обычно после таких ночей.
— Ну хорошо, — убедил, — я соберу детали в коробку, а ты иди вымой посуду.
— А может наоборот? — возмутился Антон, — не хочу я посуду мыть. А вот с коробкой сам разберусь
— Ладно, — сказал Андрей, — тогда и подмети что ли заодно.
— Подмету.
Андрей уединился на кухне и вооружился тряпкой для посуды, очень скоро множество гордеевских железных тарелок, в которых всегда переносили еду было вымыто и сложено в сушилку. «Двойные» порции Клары на поверку оказались по сути одинарными, и Антон с Андреем уговорили этот плотный ужин за раз.
Вернувшись в комнату он помог Антону с уборкой и они отправились готовиться ко сну:
— Стели мне у себя, — отрезал Антон, — твой диван ужасен.
Андрей обомлел. Хотя для предстоящего разговора это был идеальный расклад. Но все же Андрея испугало, что это последовало от Антона. Андрей поддался на эту уловку — все развивалось в наилучшем для него сценарии и он не думал отступать в сторону. Он включил колонки и из музыкального центра поплыли аккорды песни «Я буду оборонять тебя от всего» финской группы Ультра Бра. Динамичный развивающийся джаз–рок с грандиозной духовой оркестровкой и текстом о том, как лирическая героиня ищет потерянного возлюбленного от Кёльна до Латвии, не может найти, но обещает что всегда будет оборонять его от всего плохого, что может с ним произойти. Репертуар финской группы, которая давно распалась приятно щекотала душу Андрея, возбуждал воспоминания, которые так и крутились вокруг. Но что самое странное, все происходившее в комнате, как только она была заполнена звуками песни снова освежило некое странное состояние дежа–вю. Такое, будто с Андреем это уже происходило, только он смотрел на это с другого ракурса, другой позиции, но эту ситуацию он уже видел. Точно видел.
Андрей вынул из ящика с постельными принадлежностями одеяло и подушки. Поскольку Антон уже давно зачастил к нему, то неудивительно, что количество подушек должно было увеличиться. В результате из тумбы было извлечено пять штук.
Тем временем Антон достал свежую простыню и застелил диван, после чего сказал:
— Я сегодня последую твоему примеру.
— Какому именно, — поинтересовался Андрей.
— Я не хочу одевать пижаму, в ней душно, — ответил Антон.
Завершив обряд застилания постели оба по очереди сбегали в ванну почистить зубы и забрались в постель, чтобы наконец уснуть, пардон, поговорить.
Андрей выключил свет и посмотрел в потолок. Старый шведский светильник с оптоволокном, стоявший на телевизоре отдавал тонкие лучи света потолку и создавал на нем неповторимый рисунок. Темнота еще не совсем вошла во власть, поскольку было несколько рановато.
— Никогда не ложился спать в половину десятого, — сказал мечтательно Антон.
Андрей медленно повернулся и посмотрел на Антона:
— Тош, нам с тобой надо серьезно поговорить. Я долго не решался завести с тобой этого разговора, но сегодня…
— Ты меня пугаешь, Андрей, что–то случилось? — насторожился Антон.
— Я боюсь, что это случилось очень давно. А точнее два месяца назад, — вздохнул Андрей, — просто сегодня я побеседовал с Соней. И она подтолкнула меня к этой мысли.
Главная виновница этой беседы Соня стояла посреди гостиной своего дома ошарашенная заявлением родителей:
— С какой стати, мама? — спросила Соня, — почему ты принимаешь его у себя дома, восхищаешься его манерами, а сейчас резко меняешь свое решение ничего не объясняя? Раньше твои поступки иногда отличались рациональностью, по крайней мере все свои запреты вы хотя бы пытались мотивировать ваши запреты. И делали это весьма логично.
— Я не намерена ничего тебе объяснять.
— И я тоже, — ответил Виктор, — просто теперь у нас есть причина считать, что этот человек тебе не пара. И точка.
